Первым самурайским командиром, чье имя сохранила для нас история, был Тайра Масакадо, поднявший в 940 году восстание под Китаямой в провинции Симоса, и вскоре погибший в бою. То, что Тайра Масакадо был опытным воином, следует из комментариев к гункимо-но (сборник военных историй) «Кондзяку Моногатари». В этом сборнике имеется раздел, посвященный кампании Масакадо. «Масакадо и его спутники все проблемы решали в бою. Они сожгли множество домов и перебили множество народа». Другой гункимоно под названием «Сёмонки» целиком посвящен восстанию Масакадо. Здесь отмечается, что великие воины обладали особой командирской осанкой, демонстрируя свое право лидера. Для автора «Конадзяку Моногатари» все самураи были «таинственными, особенными и трудными для понимания». Их нельзя судить как обычных людей. Этот принцип в еще большей степени применим к самурайским командирам. Этих людей «опасалось царство», а после некоторых подвигов «все испытывали к ним благоговейный страх».

Восстание Тайры Масакадо представляет собой первый из известных нам примеров самурайской войны. В это время самурайская традиция еще только складывалась. В этот период самурай всегда понимался как конный лучник. В «Пути воина» позднее получившем известность как бусидо, первоначально говорилось о кюба-но мичи (путь коня и лука) или кюсен-но мичи (путь лука и стрелы). Позднее с развитием военных технологий возникла идея о том, что душа самурая — это его меч. Но на протяжении X столетия основным оружием самурая оставался лук. В «Кондзяку Моногатари» можно найти любопытные подтверждения тому, как относились к луку и мечу. Однажды ночью грабители напали на некоего самурая по имени Тачибана Норимицу. У того под рукой был только меч. «Норимицу оглянулся вокруг, но нигде не было лука, только блестел большой меч. Он подумал, утешая сам себя: «Во всяком случае, это не лук».

То, что во времена Масакадо главным оружием самурая был лук, отражается и в костюме. Неудобные для сражения в пешем строю с мечом, угловатые доспехи ёрои превращали воина в хорошо защищенную, хотя и не слишком гибкую «орудийную платформу». Если на другой стороне Евразии воины носили гибкие кольчуги, то в Японии предпочтение отдавалось доспехам, составленным из небольших чешуек, соединенных шнуровкой в пластины. Чешуйки делали из железа или кожи, комбинируя их так, чтобы добиться максимальной защиты наиболее уязвимых частей, и в то же время не перегрузить воина. Чешуйки соединялись шнурками в горизонтальные ряды, затем ряды покрывались лаком, защищавшим детали от коррозии. Затем ряды чешуи собирались в пластины нужного размера. В традиционном японском доспехе выделяют следующие детали: содэ — наплечники, большие, почти квадратные, кусадзури — набедренники и до — панцирь, трапециевидной формы. Горизонтальные ряды соединялись между собой вертикальными рядами толстого шелкового шнура. Цвет и плетение шнура придают японским доспехам характерный, легко узнаваемый вид.

Самурайские командиры, разумеется, носили самые лучшие из доступных доспехи. Иногда их называли о-ёрои или «большие доспехи». Они украшались золотыми деталями и дорогой кожей. Содэ хотя и походили на европейские наплечные щитки, на них никогда не имели геральдического значения. Принято считать, что самурайские командиры носили доспехи красного цвета. Но, по-видимому, красный цвет доспехов не обязательно означал, что их владелец военачальник. Например, в «Хейке Моногатари» в описании сражения при Удзи в 1180 году, упоминается некий Асикага Мататаро, подчиненный Тайра Томомори. Внешность Мататаро описана следующими словами: «Мататаро в доспехах со шнуровкой из красной кожи поверх хитатарэ из красно-золотой парчи, в шлеме, украшенном высокими рогами, с золотым тачи сбоку и двадцатью четырьмя черными и белыми стрелами за спиной нес черный лакированный лук с красными лентами».

Самурайские командиры, в задачу которых входило управлять и направлять таких энтузиастов, как Асикага Мататаро, нуждались в определенных механизмах, которые обеспечили бы им решение этой задачи. Важнейшим из этих механизмов, был механизм формирования самурайских отрядов - бусидан. Из таких отрядов составлялись самурайские армии, эти отряды формировали и властные структуры, в том числе императорский двор в Киото. Киото в те времена назывался Хейан, та эпоха так и называется эпоха Хейан (794-1184). Это была классическая эпоха самурайских воинов. Узы, связывавшие самураев с их командирами, носили как военный, так и социальный характер. Провинциальная аристократия поощрялась выдвигаться на роль военных представителей императора.

Бусидан Масакадо сложился в округах Тойота и Сасима провинции Симоса. Некоторые из его воинов были его родственниками, другие — соседями, наслышанными о доблести Масакадо и движимые желанием обогатиться. С Масакадо их связывали узы взаимозависимости и взаимной безопасности. Но на этом этапе развития самурайской армии между командующим и его сторонниками еще не заключались формальные контракты, появившиеся лишь позднее. Успешные сторонники еще не награждались ленными владениями. Наконец, отряд Масакадо был сравнительно малочисленным, насчитывал менее ста самураев.

Природу боевых действий, в которых проявляли себя самурайские командиры и их сторонники, ни в коей мере нельзя назвать полностью формальной, упорядоченной и вежливой, как это может показаться из некоторых описаний в гункимоно. Разумеется, формальная сторона боя тоже существовала, ее можно охарактеризовать как последовательность поединков между достойными соперниками. Теоретически сражение начиналось с того, что в воздух посылалась свистящая стрела, которая извещала божества (ками) о том, что начинаются дела воинской доблести. Тот самурай, который заслужил право начинать битву, искал себе противника. Обычно вызывающий, сидя в седле, громко объявлял свое происхождение и личные достижения. Противник, имевший подобный статус, объявлял себя, и между двумя самураями начиналась дуэль на луках. При этом оба самурая сидели в седле и активно перемещались. До наших дней сохранился отзвук той эпохи в виде традиционного соревнования — ябусамэ, когда участники в охотничьем платье стараются поразить цель, скача галопом. Затем самураи выхватывали мечи (тачи), потом — кинжалы (тан-то), и, наконец, схватывались голыми руками. Победитель поединка отрезал противнику голову и приносил ее в подарок своему командиру в знак исполненного долга.

Но беспорядок на поле боя серьезно ограничивал возможность таких поединков. Возможно, большинство описаний в гункимоно представляют собой позднейшие романтические вставки. Скорее всего, самурайские командиры не следили за множеством одновременных поединков, а координировали общий план атаки. Впрочем, в ходе атаки наиболее упорные самураи могли найти возможность провести дуэль. Анализ описаний сражений, данный в гункимо-но рисует совершенно иную картину сражения. В одной из работ проведен анализ 58 эпизодов из различных хроник и гункимоно. В 41 случае отмечено использование засады или внезапной атаки. Например, в Хоген Моногатари, гункимоно, посвященном восстанию Хоген 1156 года, в уста самурайского командира Минамото Таметомо вложены следующие слова: «...нет ничего равного ночной атаке укрепленных позиций противника. Мы должны немедленно устремиться на замок Такамацу, поджечь его с трех сторон и блокировать с четвертой стороны. Те, кто попытаются избежать огня, погибнут от наших стрел. Те, кто попытаются избежать наших стрел, погибнут в огне». В другом месте описывается некий «величайший из воинов», который «умело вел сражения, ночные атаки, дуэли на луках верхом, а также устраивал засады». Другими словами, одним списком перечислены благородные деяния, а также уловки и обман.

Следует еще пару слов об обязанностях самурайских командиров на поле боя. Хотя в гункимоно об этом почти ничего не говориться, следует иметь в виду, что в составе японских армий было множество рядовых солдат, имевших лишь простейшие доспехи и вооруженные древковым оружием (нагина-та), напоминающим протазан или алебарду с наконечником по форме напоминающим меч. Правильное руководство и использование пехоты, чьи грубые усатые рожи часто изображены по углам свитков, часто предопределяло исход сражения. Именно они жгли дома, держали в бою большие щиты, а также вели бой, пока благородные самураи искали себе противника.

Простые воины также вооружались японским арбалетом (оюми). Арбалеты использовались в основном при осаде японских крепостей, которые в то время представляли собой деревянные частоколы. Из оюми можно было стрелять болтами или небольшими камнями. Осады принимали характер тотальной войны, как можно прочесть в «Муцу Ваки», посвященной событиям так называемой войны «Ранних Девяти лет»: «Командир приказал своим воинам вступить в ближайшую деревню, разобрать дома, а полученным материалом засыпать ров у частокола. Затем он приказал рубить тростник и камыш, росшие на берегу протекавшей рядом реки... Командир сам взял факел и швырнул его в сложенную кучу дров». Огонь быстро распространился по тысячам древкам стрел, утыкавшим стену и башни словно традиционная японская соломенная накидка. В соответствии с рецептом, данным в «Хоген Моногатари», командующий поджег укрепление с трех сторон, а напротив четвертой расставил лучников и арбалетчиков, которые расстреливали солдат противника, пытавшихся спастись из огня.