Упоминания именно о дзю-дзюцу (в другом чтении -
явара) - "искусстве мягкости, податливости", впервые встречаются в
новеллах памятника "Повести о ныне уже минувшем" -
("Кондзяку-моногатари", XI в.) Вполне вероятно, что в ту пору уже
существовали отдельные, весьма малочисленные и строго засекреченные школы кэмпо
(боевых искусств) при дворах феодалов и в буддийских монастырях, которые были
одновременно грозными крепостями с гарнизонами, состоявшими из монахов-воинов -
сохэй. В эпических повествованиях XIII в. - "Повести о доме Тайра"
("Хэйкэ моногатари") и "Повесть о великом мире" -
("Тайхэйки"), густо насыщенных батальными сценами, буси, как правило,
выбивают противника из седла, затем прыгают на него сверху и вполне ординарно
стараются прирезать или задушить.
Хитроумные приёмы ёрои-кумиути в массе своей были явно континентального
происхождения. Строго говоря, каждый новый взлёт воинских искусств в Японии был
результатом прямых контактов с Китаем или Кореей. Навыки обращения с различными
видами холодного оружия (кроме лука) пришли к буси в процессе оживлённых
дипломатических и торговых контактов с танским Китаем в VIII - IX вв. Позже,
когда контакты были в основном свёрнуты из-за великодержавных поползновений
китайских императоров, опальные вельможи и полководцы, бежавшие за пределы
Поднебесной, нередко находили приют на Японских островах. В конце XIII века
завоевательные походы Хубилая, широко использовавшего китайских солдат,
предоставили самураям ценных пленников, многие из которых владели теми или
иными стилями боевых искусств (цуань-шу). Тогда же, видимо, многие крупные
военачальники из Южного Китая, долго сдерживавшие натиск монгольских орд,
вынуждены были иммигрировать в Страну Восходящего солнца. Японские авторы
возводят родословную некоторых рю (школ) к доисторическим (и сугубо мифическим)
временам, единодушно замалчивая при этом фактор внешнего воздействия. Между тем
не секрет, что сам термин дзю-дзюцу, широко применявшийся в китайских и
корейских школах кулачного боя, происходит от знаменитого изречения Лао-цзы о
воде, одолевающей камень. Другой термин - субаку, - обозначающий в некоторых
источниках то же понятие, происходит от корейской борьбы субаку, с которой
познакомились воины Хидэёси во время печально знаменитых походов на материк в
конце XVI в.
В памятниках эпохи Токугава отмечается, что большой вклад в совершенствование
дзю-дзюцу внесли китайские иммигранты. Среди них наиболее известен Чэнь
Юаньбин, мастера у-шу, (в японском произношении - Тин Гэмпин), познакомивший
японских воинов с боевым искусством Шаолиня.
Чэнь Юаньбин родился в 1587 году в провинции Чжэцзян, происходил из старинного
и знатного рода и с самого раннего детства получил хорошее образование. В
возрасте 27 лет он поступил на обучение в знаменитый монастырь Шаолинь, где
провел 13 месяцев (1615-1616). Когда ему было 35 лет, в 1621 году, он впервые
приехал в Японию, в Киото, в качестве переводчика при посольстве и зимой того
же года поступил на службу к князю Мори. В 1625 году он поселился на горе
Корин-дзан в уединенной келье ревностного поклонника буддизма Нагатоя Кюбэй из
местечка Адзабу Иикура. На месте этой обители на следующий год был выстроен
монастырь Корин-дзан Кокусё-дзи, ставший основным "тренерским центром"
Чэнь Юаньбина. Его первыми учениками стали три ронина (бродячих самурая) -
Фукуно Ситироэмон (Масакацу), Исогаи Дзиродзаэмон и Миура Ёдзиэмон (Ёситацу), а
также монах Кюэн и члены семьи Нагатоя. Пройдя обучение у китайского мастера,
монахи Кокусё-дзи и семья Нагатоя на протяжении ряда поколений сохраняли
традицию Чэнь Юаньбина в неизменном виде, прозвав её "Гэмпин-рю
дзю-дзюцу", а ронины разбрелись по разным провинциям Японии и создали
собственные школы, каждая из которых стала истоком для десятков других, благодаря
чему имя китайского мастера стало широко известно в среде мастеров бу-дзюцу.
Однако Чэнь Юаньбин не был первым, кто познакомил японцев с шаолиньским ушу. По
свидетельству хроник Шаолиня, начиная с XIV века в нем периодически обучались
японские монахи, многие из которых активно занимались ушу. Так в 1312-1324
годах в Шаолине жил японец, известный под монашеским именем Дачжи. Уже через
несколько лет после своего прихода в монастырь он стал одним из ведущих
специалистов по кулачному бою и искусству владения палкой, и добился такого
уважения у китайских собратьев, что был допущен на занятия главного наставника
Шаолиня по ушу мастера Хуэйвэня, который впервые в истории монастыря передал
иностранцу секреты техники боя с 18 каноническими видами оружия.
В мае 1327 года в Шаолинь пришел сын Дачжи, принявший монашеское имя Дэши. Он
должен был провести в монастыре три года, но монахи, подружившиеся с умным,
трудолюбивым и дружелюбным японцем, упросили настоятеля разрешить Дэши остаться
в монастыре еще на несколько лет, благодаря чему он получил возможность
овладеть "тайными" разделами кулачного искусства, к изучению которых
допускались лишь старшие монахи.
В 1347-1379 годах в Шаолине обучался японский монах, известный под китайским
монашеским именем Чжаоюань. В "Хрониках Шаолиньского монастыря" о нем
говорится: "Он искушен в китайском языке и каллиграфии. Сначала он занимал
пост делопроизводителя, а затем - старшего монаха, к тому же он в совершенстве
овладел техникой шаолиньского боевого искусства".
Вообще в XVI-XVIII китайские ушу оказали колоссальное влияние на развитие
дзю-дзюцу. Благодаря им в арсенал боевого искусства Японии вошли разнообразные
удары руками и ногами, многочисленные варианты болевых и удушающих захватов.
"Хроники воинских дел" ("Будо дзенрайки") сохранили имена
некоторых мастеров дзю-дзюцу периода междоусобных войн (XV - XVI вв.), таких,
как Хитоцубаси Дзёкэн и Сикигути Дзюсин. Однако об их жизни и деятельности
почти ничего не известно. Большинство сведений о мастерах бу-дзюцу заключено в
своде "Биографии основателей школ" ("Дэнсё"), также
неполном и малодоступном. Описания, содержащиеся в "Дэнсё", относятся
главным образом к эпохе Токугава - периоду продолжительного мира, когда после
нескольких веков беспрерывных смут самурай мог наконец самозабвенно посвятить
себя любимым занятиям и вволю порассуждать на тему о воинских искусствах.
Количество школ дзю-дзюцу при Токугава достигло рекордной цифры - около
семисот.
Как уже отмечалось, большинство школ дзю-дзюцу строили свои занятия не только и
не столько на отработке приёмов без оружия, сколько на освоении приёмов против
оружия с голыми руками и против оружия с оружием, то есть комбинированного
рукопашного боя.
Так, из сочетания кэн-дзюцу и дзю-дзюцу родились школы Араки-рю (основана Араки
Матаэмоном в начале XVII в.), Асаяма итидэн-рю, Мусо-рю, Син-син-рю,ю Ёсин-рю,
Кураку-рю, Итин-рю, Тэнcин Cинъё-рю (синтезировавшая традиции Ёсин-рю и Син-но
синдо-рю и прославившаяся такими мастерами, как Минамото-но Масатори и Янаги
Сэкидзай).
Самурайский клан Курода вошёл в историю дзю-дзюцу благодаря заслугам Сасабара
Сиродзаэмона, основателя мощной школы Рёи синто-рю (XVII в.), конкурировавшей
впоследствии с мастерами дзю-до, воспитанниками Кано Дзигоро на решающем
турнире.
Влиятельная школа Ягю-рю, основанная в конце XVI в. Ягю Мунэёси, снискала
зловещую популярность благодаря коварным интригам и вероломству Ягю Мусэмори,
наставника фехтования при дворе сёгуна Токугава Иэмицу,- того самого, которому
адресовал свои назидания преподобный Такуан.
Большую роль в становлении современных воинских искусств сыграли школы Кито-рю
и Дайто-рю. Школы чаще всего ожесточённо соперничали друг с другом, доказывая
превосходство броска через бедро, подсечки опорной ноги или удара кулаком в
переносицу. Различия между ними заключались в постановке дыхания, способах и в
преобладании той или иной группы приёмов: бросков с участием бёдер и корпуса,
бросков при помощи болевых заломов рук, удушающих захватов или подсечек с
подкатом, рубящих или тычковых ударов. Однако общих черт было несравнимо
больше, что позволило впоследствии создать на основе дзю-дзюцу универсальные
системы борьбы - дзю-до и айкидо.
Как уже говорилось выше, самураи использовали искусство борьбы без оружия в том
случае, когда меч ломался, при внезапном нападении неприятеля ночью или же при
переходе воинов после сражения на мечах к рукопашному бою. Кроме того, самураи
применяли свои секретные приёмы в случаях, когда было нежелательно употребление
меча. Так, во время шествия торжественной процессии даймё (даймё-рёгэцу), окружённого
свитой своих самураев, каждый местный житель или путник должен был выражать
своё почтение князю коленопреклонением, при котором кланяющийся касался лбом
земли. В случае неуважительного отношения к феодалу, выражавшегося в нежелании
кланяться, вассалы даймё использовали против "упрямцев" не меч, хотя
они имели на это право, а приёмы дзю-дзюцу, избегая тем самым особого внимания
со стороны публики.
Дзю-дзюцу воины обучались в многочисленных клановых школах под наблюдением
опытных наставников, причём тайна приёмов строжайше охранялась, что делало эту
борьбу привилегией только высших сословий, недоступной для народа. (в
противоположность дзю-дзюцу, японские крестьяне, не имевшие права носить мечи,
разработали свою собственную систему борьбы без оружия, при помощи которой они
могли обороняться от вооружённых самураев. Эта борьба называлась каратэ-дзюцу
или каратэ-до. В её основу легли древние приёмы рукопашного боя, заимствованные
жителями о-вов Рюкю из Китая. Не удивительно, что идея заимствования этих
приёмов возникла первоначально именно у рюкюских крестьян, которые по своей
этнической принадлежности были отличны от собственно японцев, удерживавших
население Окинавы и других островов архипелага в подчинении при помощи силы
самурайских дружин из Японии). Самураи начинали упражняться в искусстве борьбы
ещё мальчиками, но даже самым крепким из них требовалась непрерывная практика в
течение нескольких лет, чтобы овладеть её приёмами.
Школы формировались исторически, согласно принципам кровного родства (сэй) или
профессиональной общности (дай). Чаще всего в период зрелого и позднего
средневековья рю действовали в рамках отдельных самурайских кланов и являлись
достоянием клана.
Большинство японских школ, как, впрочем, и китайских или корейских, были
обязаны своим происхождением подвижнической деятельности Отца-основателя
(сёсэй, или сёдай), удостоившегося божественного откровения после долгих лет
поисков. Пресловутое "откровение" (тэнсин сё), даже если оно и впрямь
имело место, непременно приписывалось благочестивому самураю или храмовому
воину (сохэй) для вящего престижа. Многие рю, окутанные ореолом таинственности,
носили более или менее заметный отпечаток влияний тантрического буддизма и
синтоистской мистики. Почти все имели "опорный пункт" в каком-либо
буддийском или синтоистском храме, где не только отправлялись местные и
общегосударственные культы, но и шли регулярные занятия. Храмы, особенно
дзенские, с их специально оборудованными залами для медитации и просторными
дворами, были идеальным местом для упражнения в бу-дзюцу.
В отличие от Китая, где антиманьчжурская борьба тайпинов и ихэтуаней вывела
воинские искусства за рамки отдельных школ и сект, сделав их доступными для
широких народных масс, японские бу-дзюцу всегда имели ярко выраженный сословный
характер и развивались в русле эзотерических традиций. Простолюдинам изучать
самурайские бу-дзюцу запрещалось. Даже внутри одного клана далеко не каждый
получал доступ в святая святых, тайным традициям школы (мицудён). Наставления
Отца-основателя и его ближайших преемников обычно фиксировались в рукописном
свитке с иллюстрациями (макимоно), который хранился непосредственно у главы
школы. Однако и располагая подобным свитком, самостоятельно, без опытного
наставника, освоить сложные комбинации приёмов было делом безнадёжным. Учитель
в течение долгих лет передавал свои знания ученикам "из рук в руки" и
"от сердца к сердцу".
Официальный руководитель школы назывался иэмото (букв. "глава дома").
Со временем система иэмото превратилась в широко разветвлённый узаконенный
институт, объединяющий не только традиционные искусства, но и такие разнородные
области, как придворная музыка, сложение пятистиший - танка, гадание,
каллиграфия, живопись, пение, соколиная охота, игра в мяч, аранжировка цветов,
изготовление коллажей и фигурок из бумаги, театральные представления Ноо и т.
д.
Целью создания системы иэмото была максимальная профессионализация всех
"общественно-полезных" занятий по цеховому признаку, выработка
канонов и раздел сфер влияния между конкурентами. Кроме того, в рамках каждой
школы, как и в Китае, складывались особые отношения между наставниками и
учениками, представлявшие собой странную смесь конфуцианских добродетелей,
дзен-буддийской жизненной философии и низменных материальных расчётов. Целью
обучения провозглашалось постижение великого Пути (кит. - Дао, яп.- До),
присущего тем или иным предметам: мечу, копью, кулаку, цветам, чаю, бумаге и
т.п. другими словами, учитель должен был раскрыть ученикам истинное
предназначение данного предмета (например, меча) и научить извлекать из него
все преимущества, которые этот предмет может дать в земной жизни.
Поскольку древнее конфуцианское правило гласит, что долг ученика перед учителем
выше гор и глубже морей, авторитет иэмото был абсолютно непререкаем. Поступая в
школу, ученик добровольно обрекал себя на духовное рабство, которое нередко
дополнялось рабством физическим: новичкам доставалась вся грязная работа в доме
учителя.
В разраставшихся школах, которые насчитывали порой десятки и сотни человек,
иэмото назначали из числа лучших учеников старших инструкторов (сихин), однако
оставляли за собой право приёма экзаменов и выдачи лицензий на преподавание. В
дальнейшем стали появляться преподаватели нескольких разрядов, которые
постепенно передавали своих учеников из младшей группы в старшую. Создавалась
иерархическая лестница, в основном копировавшая структуру отношений в
самурайских кланах. Как уже отмечалось, новшества и всевозможные нововведения в
подобных условиях были почти невозможны, и поэтому школы бу-дзюцу сохранили все
свои изначальные особенности до наших дней.
