Роль холодного оружия в Японии никогда не ограничивалась его чисто утилитарным военным предназначением. Меч является одной из трех священных регалий — бронзовое зеркало Ята-но кагами, яшмовые подвески Ясакани-но Магатама и меч Кусанаги-но Цуруги, — полученных предками нынешнего императорского рода непосредственно от богов, и потому имеет еще и сакральную функцию.

Обладание мечом ставило его владельца на определенную социальную ступень. Ведь простолюдинам — крестьянам, ремесленникам, купцам — было отказано в праве ношения холодного оружия. Не тугой кошелек или количество слуг, а меч, заткнутый за пояс, служил бесспорным свидетельством принадлежности человека к придворной знати или самурайскому сословию.

В течение многих веков меч считался овеществленной душой воина. Но для японцев мечи, особенно древние, являются еще и произведениями высочайшего искусства, они передаются от поколения к поколению как бесценные сокровища, хранятся в экспозициях национальных музеев наряду с прочими шедеврами культуры.

Когда появились первые мечи на территории Японии, сказать трудно. Легендарный меч Кусанаги-но Цуруги, как утверждают официальные мифы, был извлечен богом Сусаноо из хвоста поверженного им дракона. Однако на самом деле ситуация с первыми мечами была несколько прозаичнее. Их наряду с прочими товарами ввозили с континента — из Китая и Кореи.

Самые древние образцы мечей были обнаружены в захоронениях периода Кофун (300-710 гг.). Хотя они жестоко пострадали от ржавчины, по тому, что осталось, можно было составить представление, как они выглядели. У них были короткие прямые лезвия с остро отточенным концом, очевидно, ими не рубили, а кололи. Специалисты именуют их дзёкото — древние мечи.

Примерно с конца VIII века мечи стали менять свою форму, их делали более длинными и чуть изогнутыми. Но главное заключалось в другом. Старые мечи кото, как их теперь именуют, приобрели несравненные качества благодаря искусству японских кузнецов. Имея только эмпирические представления о металлургических технологиях, они путем многочисленных проб и ошибок приблизились к пониманию того, как сделать лезвие меча достаточно острым, но не хрупким.

Во многом качества меча зависят от содержания углерода в стали, а также от способа закалки. Снижение количества углерода, что достигалось длительной ковкой, делало сталь мягкой, перенасыщенность — жесткой, но очень хрупкой. Европейские оружейники искали выход из этой дилеммы на путях разумного компромисса, на Ближнем Востоке — с помощью оригинальных сплавов, в том числе легендарного булата.

Японцы избрали свой путь. Они компоновали полотно меча из нескольких сортов стали, обладавших различными качествами. Очень жесткая и потому способная быть очень острой режущая кромка сплавлялась с более мягким и гибким полотном с пониженным содержанием углерода.

Чаще всего изготовлением мечей в то время занимались горные отшельники ямабуси, исповедовавшие аскетизм и религиозную отрешенность. Но и кузнецы, изготовлявшие оружие в феодальных замках и ремесленных посадах, тоже превращали ковку меча в некое религиозное действо. Мастера, придерживавшиеся в это время строгого воздержания в еде, питье и общении с женщинами, приступали к работе только после обряда очищения, облачившись в церемониальные одеяния и украсив наковальню священными символами синтоизма — рисовой веревкой и бумажными полосками.

Технология ковки, судя по всему, тоже была необычной. Отобранные куски железа тщательно обрабатывались на наковальне, потом получившийся слиток перерубали зубилом, складывали пополам и снова отковывали. Так продолжалось многократно. Куски стали с различными характеристиками (их число достигало пяти — отдельно для лезвия, сердечника, боковых покрытий и тыльной части меча) компоновались один с другим и скреплялись ковкой.

В результате этого длительного и трудоемкого процесса структура кото становилась многослойной и состояла (это видно только под микроскопом, а старые мастера судили об этом по цвету и текстуре металла) из тысяч пластинчатых слоев, каждый с собственными показателями вязкости и хрупкости, определяемыми содержанием углерода. Значение имели и тщательно выровненная поверхность наковальни, и скрупулезный подбор молотов, и сила ударов молотобойца.

Потом начинался длительный процесс закалки. Каждую часть меча надо было нагревать и остужать по-своему, поэтому заготовка покрывалась слоем глины различной толщины, что позволяло не только варьировать степень нагрева в горне, но и давало возможность нанесения волнистого узора на лезвие.

Когда работа кузнеца завершалась, изделие передавалось полировщику, использовавшему для этого десятки точильных камней, куски кожи разной толщины и, наконец, подушечки собственных пальцев. Между тем другой мастер изготавливал деревянные ножны. В ход шла в основном древесина хоноки — магнолии, потому что она эффективно предохраняла меч от ржавчины. Рукоять меча и ножны украшались декоративными накладками из мягкого металла и хитроумными узорами из накрученного жгута.

Изначально большинство мечей кото производилось в провинции Ямато и соседней с ней Ямасиро. Наивысшего расцвета мастерство старых кузнецов достигло в период Камакура (1185-1333). Их изделия и поныне поражают великолепным качеством и артистизмом дизайна. Мечи носили в ножнах, прикрепленных двумя ремнями к поясу, лезвием вниз. К этому времени в обиход вошли более длинные мечи, иногда до 1,5 м длиной, предназначенные для конных воинов. Эти мечи всадники прикрепляли за спиной.

По мере того как страна втягивалась в кровавые междоусобицы XIV века, нанесшие немалый урон экономике страны, но способствовавшие процветанию оружейников, спрос на мечи возрастал. Крупные мастерские обосновались в провинциях Бидзэн, Сагами и Мино. Так, в те времена в Бидзэн работало более 4 тысяч мастеров, в Мино — 1270, в Ямато — 1025.

Если принять среднюю производительность кузнеца тех лет за 30 мечей в год (хотя более дорогие заказы занимали гораздо больше времени), то только провинция Бидзэн производила ежегодно 120 тысяч мечей. Всего в те годы в обращении по всей Японии было около 15 миллионов единиц этого холодного оружия.

Во что обходилась самураю его «душа» — меч? Подсчитать реальную стоимость меча в современном денежном исчислении очень трудно. Но об этом можно составить представление по числу рабочих дней, потраченных на производство одного стандартного меча. В годы периода Нара (710-794) мастер тратил на ковку 18 дней, 9 дней — для его украшения, 6 дней — на лакировку ножен, 2 дня — на кожаные ремни, еще 18 дней на окончательную доводку и подгонку. А если к этому добавить стоимость материалов, то самурайский меч становился весьма дорогим приобретением.

Более качественные и дорогие мечи предназначались как для подарков начальству, иностранным гостям или богам (их оставляли в алтаре полюбившегося храма), так и для награждения наиболее отличившихся воинов. С середины XIII века в производстве мечей наметилось разделение труда. Одни мастера ковали, другие полировали, третьи изготовляли ножны и т.д.

С появлением воинских доспехов, способных выдержать удар стрелы и меча, форма холодного оружия начала изменяться. Мечи стали короче (около 60 см), шире и тяжеле, но намного удобнее в пеших поединках. Чтобы поразить уязвимое место в доспехе противника, помимо меча применяли и кинжалы. Таким образом, воин стал носить за поясом сразу два клинка, обращенных лезвием кверху — меч катана и кинжал (короткий меч) вакидзаси. Этот набор назывался дайсё — «большой и малый».

В стране в те годы существовало более тысячи различных школ мастеров-оружейников. Каждая мастерская предлагала собственный метод ковки, закалки, украшения меча. Огромный спрос на оружие привел к снижению качества. В результате секреты изготовления старых мечей кото были безвозвратно утрачены, и каждая мастерская занялась поиском своей технологии. Иные клинки — их называли синто (новые мечи) — получались очень хорошими, другие — менее удачными, но ни один из них уже не мог подняться до высот кото.

Появление в стране импортных европейских образцов оружия не смогло как-то повлиять на традиционные технологии. Японцы с удивлением обнаружили, что испанские и немецкие клинки изготовлялись в «одну ковку». Поэтому большинство завезенных в страну мечей было использовано как сырье для переработки в соответствии с японскими технологиями. После перековки из них получались неплохие кинжалы.

На хвостовике клинка мастера зачастую ставили свое клеймо. С течением времени рядом с именем мастера стала появляться и информация о проведенных испытаниях оружия. Дело в том, что с наступлением периода Эдо (1600-1868) в стране воцарился мир. Испытать острие своего меча самураям можно было только на тесно связанном пучке мокрой рисовой соломы. Конечно, случались и «испытания на живом материале».

По существовавшей традиции самурай мог без лишних разговоров зарубить проявившего непочтительность простолюдина — крестьянина или мастерового. Но подобные «забавы» стали вызывать осуждение. И тогда испытывать только что выкованные мечи стали на телах казненных преступников.

По законам сёгуната тела казненных становились собственностью государства, за исключением останков убийц, татуированных, священнослужителей и неприкасаемых, на которых распространялось табу. Тело казненного привязывали к столбу, и проверяющий качество меча рубил его в обусловленных местах. Затем на хвостовике оружия вырезалась надпись, например, что мечом было разрублено два тела, — своеобразное клеймо ОТК.

Особенно часто такие отметки делались на клинках, произведенных в XIX веке. Их стали называть синсинто (новые мечи). В определенном смысле этот период стал ренессансом искусства изготовления японских мечей.

Но этот период возрождения древнего искусства продолжался недолго. После Реставрации Мэйдзи (1868) в стране был проведен ряд реформ, в том числе и отмена сословных привилегий. Бывшим самураям было запрещено ношение меча в общественных местах, соответственно, ввели жесткие ограничения на производство холодного оружия. Лишь весьма небольшое количество оружейных мастерских получило лицензию на изготовление японских мечей, с тем чтобы сохранить навыки и секреты древнего искусства.

Некоторое оживление в этом секторе произошло в годы русско-японской войны 1904-1905 гг., а также с началом второй мировой войны. Но теперь мастерские и арсеналы снабжали армию не мечами, изготовленными традиционным способом, а поделками машинной обработки. Впрочем, потомственные воины нередко отправлялись на поля сражений с бережно сохраненными дедовскими мечами.

Поражение во второй мировой войне сказалось катастрофически на количестве драгоценного древнего оружия, хранившегося в музеях и семейных сундуках. Американские оккупационные власти издали приказ об уничтожении в Японии всего оружия, огнестрельного и холодного. Потом, спохватившись, администрация внесла коррективы в приказ, разрешив сохранить лучшие образцы из храмовых, музейных и семейных коллекций.

Но к тому времени уже многое было уничтожено, в том числе и немало образцов кото и синто. Сказалась и пагубная мода на сувениры. Американские военные, возвращаясь на родину, прихватывали с собой приглянувшиеся мечи, часто даже не подозревая об их колоссальной исторической и культурной ценности. А после того, как мода на «самурайские игрушки» прошла, от них просто избавились.

К счастью, несколько мастеров-оружейников сумели пережить годы лихолетья и возобновили штучное производство мечей ручным способом. Некоторые из этих мастеров — кузнецы и полировщики — были удостоены титула «Живое национальное сокровище».