Одновременно с расцветом японского феодализма и
выделением сословия самураев в Японии начало распространяться учение одной из
наиболее влиятельных и популярных впоследствии сект буддизма -
"дзен", или "дзенсю". В переводе с японского "дзен"
означает "погружение в молчаливое созерцание", овладение внешними и
духовными силами для достижения "просветления". Основателем секты
"дзен" (кит. - "чань", санскр. - "дхьяна")
считается буддийский священник Бодхидхарма (яп. Бодай Дарума), который
проповедовал своё учение сперва в индии, а затем в Китае. Из Китая на Японские
острова дзен-буддизм принесли два буддийских патриарха Эйсай (1141- 1215гг.) и
Доген (1200 - 1253 гг.). В конце XII в. в стране уже началась его проповедь.
Вслед за признанием представителями правящих кругов феодальной Японии учение
дзен стало быстро распространяться среди сословия самураев - опоры
правительства сёгуна.
Принятие дзен сословия воинов было закономерным. До становления системы
сёгуната воины практиковали поклонение господствующему в пределах
"священной земли" (дзёдо) - буддийского рая - будде Амида (Амитабха).
Идея амидаизма, или учения буддийской секты "дзёдо", была крайне
проста.
Секта "дзёдо" была основана в Японии буддийским монахом Хонэн-сёнином
в XII в. Учение этой секты получило широкое распространение в основном среди
народных масс, которые верили в возрождение после смерти в раю.
"Дзёдо" завладела передовой позицией среди других сект буддизма в
Японии и насчитывала 30% всех буддийских храмов, священников и приверженцев).
была крайне проста. Суть его заключалась в постоянном повторении имени Амида
("Наму Амида буцу!" - "Преклоняюсь перед буддой Амида!").
Любому человеку, по толкованию монахов "дзёдо", каким бы он ни был -
плохим или хорошим, для "спасения" (для "будущего рождения")
достаточно было только без конца повторять эту молитву. Однако с превращением
самурайства в политическую силу в период Камакура и началом его развития как
сословия феодального общества простое взывание к будде Амида, не развивающее в
воине ничего, кроме безволия и пассивности, стало недостаточным. Самурай должен
был настойчиво воспитывать волю, акцентировать внимание на самообладании и
хладнокровии, которые были необходимы воинам-профессионалам в междоусобных
войнах, экспедициях против айнов, борьбе с аристократией Киото и при усмирении
крестьянских восстаний.
Вот в это время и вышли на сцену проповедники дзен, которые доказывали, что
постоянная работа над собой, умение выделить суть любой проблемы и
сосредоточиться на ней, невзирая ни на что идти к цели имеют большое значение
не только в монашеской, но и в мирской жизни. С этого времени дзен-буддизм стал
духовной основой сословия воинов; число адептов, исповедовавших его учение,
неуклонно возрастало. В последующем дзен-буддизм непрерывно развивался. (В историческом
плане отношения между дзен-буддистами и сословием воинов начали при регентах
Ходзё в Камакура. Эйсай - первый дзен-буддийский священник - не мог
рассчитывать на успех в распространении дзен в Киото, где были сильны секты
"тэйдай" и "сингон", пользовавшиеся покровительством
императорского дома и аристократии. В Камакура такого рода трудностей не
существовало, так как влияние киотского высшего дворянства и поддерживаемых им
сект на этот город не распространялось, что обусловило успех дзен-буддизма в
среде самураев домов Тайра и Минамото).
Одной из основных причин, привлекавших самураев к учению дзен, была его
простота. Согласно доктринам дзенсю, "истина Будды" не поддаётся
передаче в письменном или устном виде. Любые дидактические пособия или комментарии
не могут содействовать раскрытию истины и поэтому ложны, а средства анализа,
сравнения или поэзии при комментирования учения порочные. Дзен выше словесного
выражения и "коль скоро оно будет ограничено словами, то уже потеряет все
свойства Дзен". Отсюда и тезис теоретиков дзен-буддизма, что дзен якобы не
может рассматриваться как учение, так как логическое познание мира невозможно.
Достижению желаемого способствует только интуиция, которая посредством
созерцания и может привести к постижению "истинного сердца Будды".
Таким образом, самураю совершенно не требовалось отягощать свой ум изучением
религиозной литературы.
Тем не менее, несмотря на принципиальное отрицание книг, письменных предписаний
и толкований, секта "дзен" пользовалась книгами и буддийскими
текстами для пропаганды своего учения. Это противоречило положению о чисто
интуитивном познании истины. Так или иначе самураю приходилось вникать в
философию дзен-буддизма либо самостоятельно, либо при помощи наставника школы
(секты), так как каждый человек в отдельности не мог самостоятельно уловить
суть дзен, не имея о нём представления. Дзен-буддизм нравился самураям
выработкой у них самообладания, воли, хладнокровия - качеств, столь необходимых
для воина-профессионала. Большим достоинством самурая считалось не дрогнуть
(внешне и внутренне) перед неожиданной опасностью и сохранить при этом ясность
ума и способность трезво мыслить, отдавая себе отчёт в своих поступках и
действиях. На практике самурай должен был, оставаясь "неотягощённым
телесно или душевно", обладая железной силой воли, идти прямо на врага, не
смотря назад или в сторону, для того чтобы его уничтожить и это всё, что от
воина требовалось. В то же время дзен учил человека быть невозмутимым и
сдержанным во всех жизненных ситуациях. Исповедующий дзен-буддизм обязан был не
обращать внимание даже на оскорбления, что было очень нелегко для
представителей "благородного" сословия.
В сочетании и связи с самодисциплиной находилось и другое качество, прививаемое
воинам дзен, - беспрекословное подчинение господину и военачальнику. Множество
историй и рассказов феодальной Японии повествует об этой особенности
средневековых японских рыцарей. В одной из старинных повествований
рассказывается о некоем даймё, который вместе с остатками разбитой неприятелем
дружины оказался в безвыходном положении - на краю высокой скалы, окружённым со
всех сторон самураями врага. Не желая сдаваться в плен на милость победителя,
даймё решил погибнуть, как подобает всякому мужественному воину. "За
мной!", - вполголоса сказал князь и бросился в пропасть. Все самураи
немедленно последовали примеру своего господина, ни на минуту не задумываясь
над приказом военачальника. Подобная лёгкость, совершенное спокойствие и
душевная ясность в расставании с жизнью также были обусловлены воспитанием по
системе дзен.
Бытие в существующем мире признавалось дзен буддизмом лишь видимостью, а не
действительностью (такое отношение к действительному миру выражалось словами:
"Сики-соку-дзэ-ку" - "Всё в этом мире иллюзорно"). Внешний
мир, по буддийским представителям, иллюзорен и эфемерен, он только проявление
всеобщего "ничто", из которого всё рождается и куда всё уходит, а
жизнь в нём дана людям на время и подлежит возвращению (причём это может
случиться в любой момент). Поэтому дзен-буддизм учил человека не цепляться за
жизнь и не бояться смерти. Именно это презрение к смерти и притягивало к дзен
самураев.
Концепция непостоянства всего существующего, эфемерности и призрачности
(мудзё), выработанная в Японии под непосредственным влиянием буддизма, связывала
в то же время всё кратковременное с понятием прекрасного и облекала это
недолговечное текущее мгновение или очень непродолжительный отрезок времени
(цветение вишни и опадание её лепестков, испарение капель росы после восхода
солнца с поверхности листа и т.д.) в особую эстетическую форму. В соответствии
с этим тезисом и жизнь человека считалась тем прекраснее, чем она короче,
особенно если это "ярко" прожитая жизнь. Отсюда и не боязнь смерти,
"искусство умирать".
Другой составной элемент в теории "лёгкости смерти" был обусловлен
влиянием конфуцианства. Нравственная чистота, чувство долга, дух
самопожертвования ставились на недосягаемую высоту. Японца учили ради
императора, господина, нравственного принципа жертвовать всем. Смерть во имя
исполнения долга считалась "настоящей смертью".
Самураи, воспользовавшиеся догмами буддизма и конфуцианства, приспособили их к
своим профессиональным интересам. Этика и психология самурайства ещё больше
усилили акцент на героике смерти, духе самопожертвования ради высшего идеала
воина - служения господину, окружили смерть ореолом славы. В период
междоусобных войн был выработан особый культ смерти, с которым был тесно связан
описанный выше обряд самоубийства путём вскрытия живота - харакири. Обусловлено
это было тем, что воин профессионал постоянно находился на грани жизни и
смерти. Поэтому самурай культивировал в себе не боязнь смерти и пренебрежение к
земному существованию.
Отложило отпечаток на воззрение о смерти и то положение буддизма, по которому
жизнь вечна и смерть - лишь звено в бесконечной цепи перерождений, при которых
каждое живое существо возрождается к жизни через определённый промежуток
времени. Смерть индивидуума, по рассуждениям буддистов, не означала конца
существования его в будущих жизнях. Поэтому человек должен был безропотно
подчиняться "великому закону возмездия", своей карме (го), т.е.
судьбе, определённой степенью греховности в прошлом существовании, не выражать
неудовольствия жизнью.
Этим объясняется гибель многих воинов на полях сражений с улыбкой и словами
буддийской молитвы на устах, это же повлияло и на формирование "этикета
смерти", который обязан был знать и исполнять каждый самурай. Согласно
этому этикету, который постоянно культивировался в семейной и социальной сфере,
человек должен был умирать невозмутимо, как бы засыпая, имея благочестивые
мысли и с улыбкой на лице. Стоны, нежелание умереть и расстаться тем самым с
близкими и своим существованием расценивались как нарушение "этикета
смерти" и осуждались. Дзен-буддизм воспитывал такое отношение к вопросам
жизни и смерти, при котором отсутствовали собственное "я", страх
перед гибелью и осознание своих выгод и невзгод.Прямую выгоду из подобного
отношения к смерти извлекали феодалы, на службе у которых находились самураи.
Человек, не боявшийся смерти, беспредельно преданный своему сюзерену,
захваченный идеей духовного подвига, лучше, чем кто-либо, мог быть воином. Это
- идеал солдата. Таким человеком легко управлять в бою, он никогда не сдаётся в
плен, честь самурая не позволит ему отступить и обратиться в бегство, приказ
военачальника для такого воина - закон, и он будет стараться выполнить его
любой ценой, дабы не покрыть позором и бесчестьем своё имя и имя своего рода.
Основы учения дзен были использованы самурайством в качестве источника кодекса
морали японских воинов - бусидо. Война во имя интересов сюзерена считалась
самураями выполнением дзеновского учения: "превращением высшего идеала в
дело". Бусидо было почти идентичным доктрине дзен о смерти и жизни; оно,
так сказано в "Хагакурэ", являлось и признавалось рыцарством как
"учение о прямом, бесстрашном стремлении к возвращению в вечность".
Однако, несмотря на согласованность догм буддизма и самурайской этики, между
ними существовали и противоречия. Как известно, буддизм категорически запрещает
всякое убийство. Оно считалось одним из пяти "великих" грехов, куда
входили убийство, воровство, прелюбодеяние, ложь и пьянство. Тем не менее,
феодальная жизнь требовала как раз обратного: постоянного нарушения этой
заповеди. Японские феодалы, естественно, не хотели и не могли изменить свою
социальную природу и поэтому вынуждены были уделять известное внимание
различным видам :искупления: своего жизненного пути, на котором убийства как бы
носили характер "профессионально-бытовой необходимости". Формами такого
"искупления" были щедрые пожертвования храмам, пострижение в монахи,
обращение к духовенству для исполнения поминальных и умилостивительных треб.
Очень велико было также значение дзен в военно-спортивной подготовке самураев.
Решающая роль при фехтовании, стрельбе из лука, борьбе без оружия, плавании и
т.д. отводилась японцами не физическому, а духовному состоянию человека.
Психологическая уравновешенность и самообладание, выработанные дзен, являлись
здесь преобладающими.
Основным методом (путём к познанию истины) в обучении по системе дзен была
медитация (дзадзен) - созерцание в положении сидя, в совершенно спокойной позе
со скрещенными ногами, без каких либо мыслей. Для медитации обычно выбирались
сад или помещение, из которого по возможности уносили предметы, могущие
помешать практикующемуся, отвлекающие его.
Разными школами дзен-буддизма были выработаны различные правила поведения во
время дзадзен, однако основным при созерцании считалась тренировка лёгких,
обучение размеренному дыханию, что содействовало "самоуглублению" и
воспитанию "выдержанности и терпения". После этой первой ступени к
просветлению, когда дыхание становилось ровным, голова освобождалась от притока
крови и мозг человека освобождался от всяких мыслей (такое состояние называлось
"мусин"), практикующийся, по утверждениям дзеновских монахов, мог уже
достичь муга (отсутствием "я"), другими словами, выйти за пределы
собственного бытия, осмысления своего существования. На человека, пребывающего
в подобном состоянии самоуглубления, по учению школы дзен-сото, могло внезапно
снизойти просветление (сатори).
Другим путём к "истинному прозрению" был коан - вопрос, задаваемый
наставником дзен ученику. Этот метод практиковался школой риндзай. Вопросы
учителя должны были возбудить интуицию ученика или, иными словами, вызвать
сатори. От какой бы то ни было логики и связности в ответе на коан необходимо
было освободиться, ибо это мешало вхождению в состояние "бессмыслия".
При полном отсутствии мышления во время вопросов и ответов (мондо) могло
наступить "просветление".
Вслед за неожиданным подъёмом влияния христианства последовало ещё более
быстрое его искоренение, обусловленное опасениями сёгунов в связи с
проникновением в страну иностранцев, которое таило в себе смертельную опасность
для существовавшего тогда государственного строя.
В некоторых случаях для достижения сатори наставниками использовалась
"шокотерапия": удар палкой, толкание в грязь, щипки за нос и т.д.
Такая практика рассматривалась иногда некоторыми теоретиками дзен как средство
для наступления "просветления" при учебном фехтовании на самурайских
мечах (например, удар тренировочным мечом).
В идеале считалось, что человек, испытавший сатори, внешне не должен был
измениться, однако у него вследствие сильного психологического стресса появлялся
будто бы новый взгляд на жизнь, на своё место в ней, иное отношение к
действительности, которое не поддавалось ни объяснению, ни описанию словами.
"Просветлённый", по утверждениям дзеновских монахов, мог быстро
находить единственно правильное решение в любой ситуации, становился человеком,
способным в высшей мере управлять своей волей, другими словами, прибегал всё
то, что требовалось для каждого самурая. В то же время власть, слава, победа и
т.д. - всё то, к чему стремился японский воин, становились для самурая после
"просветления" малоценными сами по себе.
Самодисциплину, хладнокровие, мужественность японских воинов, которые
приписывались идеологами дзен медитации и её конечному пункту - сатори, можно,
прежде всего, объяснить психологическими факторами, или самовнушением самураев.
Благодаря значительной эмоциональной насыщенности внушённых себе представлений,
чувств и идей самурай получал особую психологическую подготовку, игравшую
преобладающую роль во всей его жизни. Такого рода самовнушение, практиковавшееся
продолжительное время, давало самураям возможность выносить боль, быть готовыми
в любой момент к смерти, помогало держать себя в руках, когда это было
необходимо.
